При госпитализации в роддом всем роженицам дают на подпись стандартный набор документов. В том числе, пустой бланк добровольного согласия на информирование. Чаще всего, роженицы на пороге роддома находятся в таком состоянии, что подписывают все, не глядя. А медработник, принимающий беременную только «тыкает» пальцем – где поставить подпись. При этом за что, на что, о чем – ничего не разъясняется. Я видел, как моя жена подписывала все, что ей давали на подпись.
Немного исторического экскурса, он здесь необходим.
Вступление в юридическую силу Закона РФ от 21.11.11 № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации», сопровождалось эмоциональными протестами практиков здравоохранения и хладнокровными, суровыми отповедями на это чиновников, ректоров и руководителей учреждений здравоохранения. И, действительно, этот Закон начал в прямом смысле давать свои многочисленные, в том числе и следственные и судебные плоды.
Заглянем в буквы части 1 статьи 13 Закона РФ от 01.11.11 № 323-Ф3, где указано: «1. Сведения о факте обращения гражданина за оказанием медицинской помощи, состоянии его здоровья и диагнозе, иные сведения, полученные при его медицинском обследовании и лечении, составляют врачебную тайну».
Частью 2 статьи 13 «Соблюдение врачебной тайны» Закона РФ от 01.11.11 № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» закреплено: «2. Не допускается разглашение сведений, составляющих врачебную тайну, в том числе после смерти человека, лицами, которым они стали известны при обучении, исполнении трудовых, должностных, служебных и иных обязанностей, за исключением случаев, установленных частями 3 и 4 настоящей статьи».
Поэтому, после смерти человека учреждение здравоохранения не вправе разглашать сведения, составляющие врачебную тайну. Театр абсурда медицинских чиновников.
Таким образом, у нас очень плохо урегулированы вопросы, находящиеся на стыке медицины и права. Мой трагический случай и норма о «врачебной тайне» в том виде, как она прописана в ФЗ-323, яркое тому подтверждение.
Тогда, в теплом месяце июня 2016 года, мы с Аней более часа просидели в приемном отделении роддома (т.н. перинатального центра) в очереди. Почти всех отправляли домой.
Когда до нас дошла очередь, то медработник спросила Аню, зачем пришли так рано (37 неделя)? На это Аня ответила, что ее направил врач. Нехотя начали оформлять документы. К слову – по моему опросу, который я провел среди рожениц, 80% вообще не помнят, что подписывали. Чаще всего подписывают «какой-то пустой бланк».
Сразу после родов моя жена исчезла. Я пытался узнать, что с ней произошло. На что Туманова (пока еще гл. врач роддома) заявила мне в ее дерзкой манере, что Аня подписала пустой бланк, а значит запретила сообщать о состоянии своего здоровья всем, включая и мужа и маму.
Налицо полный бред и беззаконие. Но мне потребовалось несколько месяцев, чтобы доказать это беззаконие. Все время, пока Аня находилась в коме, от меня и от ее мамы тщательно скрывали ее диагнозы, проводимое лечение, результаты обследований и анализов. Переводы из одной больницы в другую осуществляли в тайне от меня.
Главные врачи прикрывали и покрывали друг друга. Вот их фамилии: Туманова, Быкова, Савенко. А также, пока еще руководитель территориального Росздравнадзора – Лёзов, пока еще директор департамента здравоохранения – Кирюхин и пока еще руководитель департамента в Минздраве – Байбарина.
Когда я попросил показать мне этот пустой бланк, мне отказали, сославшись, что этот бланк сам по себе является медицинской тайной. То есть, медики повели себя как преступники, которым нужно скрыть улики, замести следы. Вели себя так, как будто скрывают преступление. Лишь спустя месяцы мне удалось увидеть, что они от меня скрывали (следком изъял документы Ани и я смог с ними ознакомиться). Вот этот пустой бланк:
Впервые этот бланк я увидел на ток-шоу «Прямой эфир». Второй раз на эфире первого канала «Время покажет». Все, кто находился в студии, юристы, компетентные люди, в один голос заявляли, что это беззаконие чистой воды.
Мы с адвокатом боролись до последнего с этим беззаконием и продолжаем бороться. Выяснилось, что этот бланк «филькина грамота». Он разработан совсем для других случаев. А в роддомах его подписывают, потому что нужно что-то подписывать, а форма бланка для роддома не разработана.
Более того, конкретно этот бланк не соответствует Федеральному закону (форму бланка каждое медучреждение разрабатывает самостоятельно), но на основе закона. Акушерство и гинекология не входят в перечень вмешательств, на которые требуется информированное добровольное согласие (перечень видов вмешательств зафиксирован федеральным законом и расширительному толкованию не подлежит). Бланк по данному профилю не разработан и не утвержден. А тот бланк, который подписывают при поступлении в роддом, не соответствует требованиям законодательства и в случившейся ситуации – не имеет никакой законной силы.
Поэтому я считаю, что все значимые нормативные медицинские акты для граждан должны пройти регистрацию Министерства юстиции. Если такой регистрации нет, то их использовать нельзя. Это те нюансы, которые медицинские сотрудники обычно не понимают, а ведь эти действия часто приводят к судебным разбирательствам. Почему это происходит? Потому что в нормативных актах много провокаций и разногласий.
Мы с адвокатом обратились в Генеральную прокуратуру, в Минздрав. Также, представился случай направить запрос депутату ГД РФ – Андрею Свинцову, чтобы внес законодательную инициативу в Думу.
Кирюхин уже после смерти Ани под давлением Минздрава и Генеральной прокуратуры был вынужден признать, что никакой медицинской тайны нет. Обратите внимание на второй лист ответа главы территориального органа здравоохранения.
Проверка Росздравнадзора еще 15.08.2016 выявила, что пустой бланк, который подписывают роженицы при поступлении в роддом, это «филькина грамота». Но при этом, руководитель регионального Росздравнадзора – Лёзов полностью скрыл от меня результаты проверок со ссылкой на медицинскую тайну. То есть, его подчиненные по моему заявлению провели проверку, и обнаружили, что ни какой медицинской тайны нет и не может быть. И он сам скрыл эти результаты проверки от меня.
Читайте сами следующий документ по проверке ОПЦ Росздравнадзором:
А вот, тот же самый Росздравнадзор, в лице Лёзова, целенаправленно скрывает от меня результаты проверки:
И оные с ним же: главный врач ОКБ – Быкова:
И главный врач НИИ гематологии (г. Москва) – Савенко:
И наконец, директор департамента здравоохранения области – Кирюхин:
Получается, особые отдельные лица из медицинской группировки говорят, что никакой медицинской тайны нет, но при этом, они же продолжает целенаправленно нарушать законы – федеральные и божеские. Притворяются, что соблюдают закон, при этом нарушают его. И позорят свои белые халаты.
Минздрав полностью встал на защиту своих подопечных территориальных органов. Руководитель департамента Минздрава Байбарина на личном приеме даже документы смотреть не стала. Подтвердила, что правильно от меня скрывают диагнозы жены и сказала, что я ничего не добьюсь.
Более того, в личных интервью на телевидении – и Туманова, и Кирюхин озвучивали подробности «их медицинской тайны», называя удаленные женские органы у моей жены. Туманова на федеральном канале в ток-шоу «Прямой эфир» на всю страну указала орган, который удалили моей жене. Получается, всей стране можно знать, а мне запрещено.
А вот монолог и Кирюхина в интервью на ТК Губерния:
А что же это было на самом деле? Теперь-то я понимаю, что они тогда, вся эта особая медицинская группировка, знали, что Аня никогда не откроет глаза. И уж точно ведали, обладая знаниями медвузов, что супруга в безнадежной коме и не подаст на них в суд за то, что маме и мужу скажут ее диагнозы.
Откуда главврач ГНЦ в г. Москва – Савенко, буквально на следующий день после привоза практически мертвого тела моей жены, с прямой линией мозговой деятельности, узнала, что от мужа нужно скрыть информацию?
Они даже об остановке сердца не ведали, об отеке мозга, о сепсисе, о двусторонней пневмонии (все это скрыл консилиум врачей ОКБ, про который будет отдельный рассказ). А что документы скрывать нужно – ей сообщили в первую очередь. Все это иначе чем заговор против пострадавших пациентов и их родственников, назвать нельзя. Многие не верили мне, смеялись. Как это мужу не говорят что с женой? Это был ад. Никому не пожелаю оказаться на моем месте. Документы перед вами. Это не смешно.
Это реальное сокрытие тяжкого преступления. Вопиющее беззаконие.
Все эти факты позволяют мне сделать обоснованные выводы, какие же цели преследовала эта особая медицинская группировка:
1.выиграть время, необходимое для «редактирования» медицинской документации;
2.затянуть возбуждение уголовного дела, (если тянуть два года, то можно вообще избежать наказания), ведь доследственную проверку возможно проводить годами…эти реальные случаи, вы сами знаете, имеются. И бедные потерпевшие в прямом смысле, никогда не допросятся, так как они по УПК РФ формально ими никогда не станут;
3. истощить родственников пострадавших пациентов своими узкоспециальными познаниями, ведомые только им, подавить морально;
4. удерживать мою Аню, как и других беспомощных пациентов в заложниках, для шантажа и угроз родственников;
5. держать под контролем медицинскую документацию и в случае смерти сделать вскрытие в подконтрольном медучреждении;
6.скрыть сепсис, в том числе вызванный больничными инфекциями;
7. скрыть факт смерти мозга и безнадежности состояния Ани;
8. не допустить, чтобы общественность узнала правду перед Парламентскими выборами;
9.скрыть отсутствие генетических заболеваний, которые были объявлены губернатору Орловой и ее подчиненными, как причина произошедшей трагедии.
Благодаря такому хамскому и халатному поведению медиков, я не могу поверить, что у моей Ани случилось позднее послеродовое атоническое кровотечение. Если бы так было на самом деле, Аня бы сейчас жила и радовалась своему материнскому счастью.
Все указывает на то, что произошло преступление. И целая группа заинтересованных лиц, по разным причинам, грубо нарушает законы, пытается это преступление скрыть. Во Владимирской области здравоохранение только для избранных, которые хотят, чтобы так и дальше продолжалось.
Друзья, когда умирают наши родственники, матери, жены, отцы, мы получаем на руки свидетельство о смерти с указанием причины смерти и диагноза. То есть, никакой тайны в принципе нет. Но когда становится ясно, что при лечении больного допустили страшные ошибки или бездействие, то тогда это становится абсолютной тайной.
Конечно, главврачи не хотят, чтобы родственники узнали о том, что при оказании медпомощи были допущены дефекты, и летальный эффект связан именно с этим. И очень крепко держатся за эту норму 323 Закона.
Но благодаря моему адвокату, у меня есть все письменные ответы, документы, а не голые слова. Если суд признает вину исполнителей, то у меня будут все документальные основания привлекать к ответственности всех, кто помогал это преступление скрывать. Все зафиксировано. Не отвертятся. Ответит каждый. Верьте в меня, люди. Я пойду до конца! В правде сила. С вашей поддержкой она восторжествует.
СЕРГЕЙ ПЛАКСИН
